Когда я первый раз сел за руль УАЗ Patriot и посмотрел вокруг, мне стало не по себе. Машина стояла в старом московском дворе, тесно заставленном иномарками. Справа, дверь в дверь, припаркована красная Toyota, впереди, в полутора метрах, темно-синий “Мерседес”. Я почувствовал себя как человек, которому предстоит пронести трехстворчатый дубовый шкаф в узкую калитку.
А ничего страшного. УАЗ Patriot крутится совсем неплохо для своих размеров. Радиус поворота — 6,8 метра, если считать от угла бампера. Правда, как только я освоился с выездом из щелей, так пришлось осваиваться с движением назад.
На Люсиновке я, отъезжая от тротуара, должен был подать чуть назад. Впереди впритык встал кто-то, места выехать не было. В зеркало заднего вида я в таких случаях смотрю автоматически. Но тут это не помогло. Мелюзгу всякую, если она сзади притрется к вам почти вплотную, вы со своей высоты просто не увидите. Они там внизу, прячутся между ваших задних колес, скрываются на уровне вашего глушителя. В этот раз туда запряталась не такая уж и маленькая машина, “девятка”. Я чуть не снес ее моим задним бампером.
В час пик я высунул нос с улицы академика Петровского на забитый машинами Ленинский проспект и притормозил. Влиться в густой поток, сплошь состоящий из агрессоров и эгоистов — это дело требует терпения. Но вдруг — о, чудо! — два ряда встали, покорно освобождая мне место, и я торжественно, как на параде, въехал в поток. Под широкий бампер и просторный капот черного джипа УАЗ Patriot соваться никто не хотел. Уважают!
Дело не только в размере, дело в выражении лица и рисунке фигуры. Посмотрите на BMW X5 или “Мерседес ML320”: их двигатели вдвое мощнее, чем двигатель УАЗа, но их сила не бросается в глаза. В них есть элегантность хорошо одетого европейского мужчины, подбирающего галстук в цвет сорочке, но нет брутального вызова жителя среднерусской равнины, который по утрам ворочает гирю, а по вечерам пьет перцовку. Их сила осторожно влита в изящную форму и тщательно замаскирована дизайном. Это уже даже не немецкие, а европейские машины, политкорректно не вспоминающие о национальности. Что же касается дизайна УАЗ Patriot, то он не маскирует сущность машины, а выявляет ее. В ульяновском джипе есть ощущение большой и грубой страны, требующей силы от каждого, кто в ней живет.
УАЗ Patriot — это наша машина, и она не считает нужным скрывать свой характер захватчика. Каждый раз в два дня тест-драйва, когда я подходил к ней, мне казалось, что она говорит мне басом на своем автомобильном языке: “Ну что, какие у нас планы на сегодня, водила? Попрем через Уральский хребет? Форсируем пару рек? Побуксуем на Алтае, пороем колесами торф под Шатурой, погоняем по бревенчатым мостам в Карелии?”.
У меня всегда вызывают веселый интерес рассказы о полигонах, на которых испытывают машины в Европе. Там в специально отведенных местах строят плохие дороги и создают куски бездорожья, чтобы проверять на них джипы. В России полигоны не нужны. Я даже не говорю о трофи-рейде вокруг Ладоги, где всегда есть отличный шанс утопить автомобиль в болоте или убить его о валуны. Вполне достаточно улиц Москвы и проселков Московской области…
Между улицей Орджоникидзе и Севастопольским проспектом есть проулок длиной в километр, вымощенный плитами, в которых проложены трамвайные пути. Справа бетонные заборы и заводские цеха, слева гаражи. Кладбище (мусульманское) тут тоже есть. Люди ходят, но редко, чаще бегают собаки. Если вы хотите проверить качество сборки вашего автомобиля, то вам сюда. Машина, разогнанная на плитах и трамвайный путях, впадает в пляску святого Витта. В этот момент не надо пугаться и тормозить, надо, наоборот, прибавить газу. Все, что в машине плохо прикручено и криво пригнано, начинает дребезжать с дикой силой. Этот тест УАЗ Patriot выдержал хорошо: его двухтонное тело трясло и колотило, иногда впереди слева возникал стук, причину которого я не определил, но звука отваливающихся или плохо пригнанных частей салона я не услышал.
Предельная скорость УАЗ Patriot, если верить инструкции по эксплуатации, — 150 километров в час, однако в интернете вы легко найдете сообщения людей, которые разгоняли машину и до 170. Стоит ли это делать, каждый решает для себя. Меня подобные эксперименты не привлекали, потому что на скорости выше ста машина начинала рыскать носом. Приходилось работать рулем, парируя неприятные движения. Отвлекаться при такой езде нельзя, тут же улетаешь куда-то в сторону. Может быть, это генетическая память о далеком предке, армейском УАЗе, который плохо вел себя на скорости, а может, все дело в зимней шипованной резине Continental, которая стояла на предназначенной для тест-драйва машине. Не знаю.
Приятной невесомости управления, свойственной современным иностранным машинам, в УАЗ Patriot нет. Немецкий гидроусилитель на руле стоит, но вы все равно чувствуете тяжелую мощь под ладонями. Женщине за этот руль лучше не браться: она быстро устанет. Мужчине нормальной комплекции, не чуждому спорту, такие усилия даже приятны, а двухметровый силач, конечно, не заметит их.
Этот россиянин из былин — двухметровый мужик с широкими плечами и могучими длинными руками, способный на раз открутить голову Соловью-разбойнику, — раз от разу являлся мне в моих рассуждениях. Только он может попасть в салон одним шагом, всем остальным сначала надо шагнуть на подножку, опоясывающую кузов. В этом нет ничего трудного, это даже приятно. И это не надо понимать так, что машина предназначена исключительно для боксера Николая Валуева или для Ильи Муромца, которого уже никакой конь не выдержит. Я не штангист и не боксер, мой рост метр восемьдесят, и я свободно управлялся с ульяновским джипом. УАЗ Patriot делится с вами своей силой, наделяет вас своими свойствами: в нем вы становитесь больше, чем есть.
Педали у УАЗ Patriot крупные и удобные. С них не свалится нога ни в остроносом модном туфле, ни в валенке с галошей. Грозно рычащий мотор показывает неожиданную прыть на второй передаче: огромный джип разгоняется как снаряд, стоит немного добавить газа. Скорость стремительно растет, а у педали еще не выбрана и половина хода.
Мотор современной иномарки нежно шепчет песенки, весь облитый глазурью. Мотор ЗМЗ-409 под капотом УАЗа ревет как вепрь. Вы слышите его бас, слышите, как он напрягается и ругается, покрывая ревом окрестности. Вся деятельность двигателя протекает у вас не на глазах, а на ушах: кажется, еще чуть-чуть, и вы услышите работу каждого поршня в цилиндрах, непрерывное движение клапанов…
Звука в салоне УАЗа вообще много. Переключая скорости, вы улавливаете тарахтение, с которым коробка проглатывает обороты. Поворачивая руль, слышите томительный стон, достойный эротического фильма. Покрутив ручку управления краном отопителя, получаете в уши треск, словно кто-то водит палкой по стиральной доске.
Это шумная машина. И достаточно грубая машина. Тот, кто сядет за ее руль после любой иномарки, почувствует себя так, словно попал в трактор. Но грубость — часто оборотная сторона силы. То, что является недостатком в салоне парикмахерской, не имеет никакого значения в танке.
Количество приборов в современной машине идет на убыль. К водителю теперь принято относиться как к нежному инфантилу, которого лучше не перегружать лишней информацией. Пусть он думает не об оборотах двигателя, а о шопинге в мегамолле, пусть он лучше смотрит не на приборы, а на птичек. Я уже видел автомобили, где, кроме спидометра, приборов и вовсе нет. Мне за рулем такой штучки скучно.
Могучий УАЗ Patriot предполагает, что вы — мужчина классического образца, то есть любите бездорожье, приключения и технику. Меня, например, количество приборов в кабине самолета приводит в восторг. УАЗу до самолета далеко, но и тут посмотреть есть на что. Сигнализаторы неисправности тормозной системы и неисправности АБС вы, конечно, найдете и на других автомобилях, но сигнализатор разрядки аккумулятора уже стал раритетом. А где еще вы увидите такие классные штучки, как индикатор напряжения бортовой сети, индикатор давления масла в системе смазки и тумблер, перебрасывая который из положения в положение, вы попеременно увидите на приборе, сколько бензина осталось в правом и левом баке?
Все это — громкий звук мотора, обилие приборов, широкая подножка, черная дуга на “торпеде”, за которую может держаться на бездорожье пассажир, если не хочет отбить себе макушку о крышу — конечно, не случайные вещи, а идеология, которая должна быть у каждой настоящей машины. У ульяновского джипа она тоже есть. Он не конкурирует с европейскими кроссоверами в мягкости хода, не соперничает с японскими и корейскими джипами в легкости управления. Он ставит на свой козырь: на проходимость и силу. Силу машины вы чувствуете каждую секунду, которую проводите за рулем. Возможно, вы не каждый день будете раздвигать бампером снежные заносы, взбираться в горы на высоту четырех километров и кататься по ручьям, но машина всем своим поведением говорит вам каждую секунду, что она все это может.
Кстати, гора высотой в четыре километра упомянута тут не ради красот стиля. Создатели машины обещают ее нормальную эксплуатацию даже на таких высотах.
Есть иномарки, в которых комфорт просчитан до миллиметров. Дизайнеры проектировали салоны этих машин с линейками в руках, вымеряя точное расстояние от шоферского кресла до любой кнопки. В УАЗе Patriot мании комфорта нет, а сам комфорт все-таки есть. Только это наш комфорт, такой немного небрежный. Машина будто говорит вам: что, вот тут руки не хватает, чтобы дотянуться до кнопки? А в “Мерсе” дотягивались? Ну, не беда, зато едем-то по грязи, в которой вся Европа утонет!
Между передними сиденьми есть гнездо для двух бутылок, но с шоферского места вы не достанете ни одной: длины руки не хватит. Пепельница расположена так, что водитель не сможет сбросить в нее пепел с сигареты, не дотянется. Ну и что? Зато прикуриватель явно делал заядлый курильщик. Он крупный, обведен ярким зеленоватым ободком и отлично умещает на себе палец. И в одну секунду раскаляется до багровой красноты.
Прекрасны в УАЗе два круглых светильничка, закрепленных у зеркала заднего вида. Такие бывают в самолетах, над креслами, чтобы пассажир мог читать в полумраке салона. А тут — можно ночью пить чай или рассматривать карту, разложенную на руле. Но венец комфорта — люк в крыше. Вот именно в джипе, способном забраться в глухие места, люк в крыше нужен особенно. Я ощутил это, поздним вечером осторожно уйдя с разбитого проселка в подмосковный лес. Переполз канаву глубиной сантиметров шестьдесят, включил дальний свет — мощные фары буквально пронзают лес. Потом погасил иллюминацию, открыл люк и откинулся на спинку кресла.
Звездная соль мягко посверкивает на черном. Стволы сосен утончаются в вышине. Только тут я понял, зачем нужен люк в крыше. Совсем не для того, чтобы дышать свежим воздухом. Он нужен, чтобы вот так посидеть несколько минут в тихом сосредоточении, примериваясь и готовясь,— и затем катапультировать себя в космос. Я даже поискал глазами кнопку старта катапульты — вот тут бы ей быть, на середине “торпеды”! — но, увы, не нашел.
В УАЗе Patriot есть приятная избыточность сильного существа с широким нравом. Тут не жмутся. В машине две печки (вторая — исключительно для задних пассажиров), и я предполагаю, что в салоне будет жарко и в тридцатиградусный мороз. Если разложить задние сиденья, то возникнет средних размеров спальня. В багажное отделение фермер свободно сможет погрузить четырех коз (если сложить задние сиденья, то и корова войдет). В два бардачка можно уложить два тома Толстого, на полку под “торпедой” забросить годовой бухгалтерский отчет. Под задними сиденьями находятся боксы для инструментов. Штатный домкрат выглядит в них сиротливо, туда можно накидать пару пил, пяток молотков, дрель, набор гаечных ключей — и еще останется место для раскладной лопаты, которой вы будете откапывать колеса в чистом поле под Торжком или в лесу под Тверью.
Я много говорю тут о силе и грубости машины, однако не надо представлять себе ее как кондовую железку, главное свойство которой — большой размер. Этот автомобиль имеет корейскую коробку передач, немецкое сцепление, немецкую АБС и немецко-русскую светотехнику. И рядом с могучей — хочется сказать, звериной — сутью в этой машине вас вдруг обрадует тонкая европейская штучка. Полупрозрачный люк сдвигается мягко и бесшумно. В многочисленных режимах работы освещения есть и такой: при выключенном зажигании горят габариты и подсвечен номерной знак. Как это удобно на стоянке! И увидев это, растрогаешься так, словно тебя только что погладил по головке медведь, от которого ты ну никак не ждал подобной нежности.
При чип-тюнинге вы можете получить от УАЗ Patriot то, чего не дадут вам самые навороченные и крутые иностранные джипы. Я знаю механиков, которые устанавливают в машину две программы управления двигателем. Одна предназначена для езды по городу и асфальту, другая для езды по бездорожью. Переключение между программами производится нажатием кнопки в салоне. Таким образом вы получаете как бы два автомобиля в одном.
Устроить тест-драйв с гонками по бревенчатым мостам в Карелии или по шатурским торфяникам я не мог, пусть даже УАЗ Patriot и намекал, что готов к приключениям. Во-первых, машина была предоставлена компанией “Северсталь” всего на полтора дня. Во-вторых, непреодолимая привычка к нелюдимости заставляет меня ездить одного. В общем, и пустить перед собой в болото разведывать дорогу мне было некого, и за трактором в деревню никого послать я не мог…
Проселок, по которому я гонял УАЗ Patriot, известен мне давно. Пустынная дорога тянется в лесу в сорока километрах от Москвы мимо дачных поселков и заброшенного пионерского лагеря. Конечно, русского шофера ухабами не удивишь, но этот проселок мне особенно мил своим изысканным рельефом. Ровного тут нет ничего. Только передние колеса миновали высокий ухаб, как тут же падают в глубокую яму. Все настолько кривое, что машина ни секунды не едет в горизонтальном положении: то кренится вправо, то валится влево. Объехать ямы можно, только въехав в еще более глубокие ямы. В некоторых местах под мутной водой лежат бетонные плиты. Их перекосило, и края одной торчат над краями другой. Обычная, в общем, дорога, но ни на BMW, ни на “Ауди”, сюда, конечно, лучше не соваться…
Cтоило мне съехать с асфальта на проселок, как управляемость УАЗа сразу же пришла в норму. Машина в грязи явно чувствует себя лучше, чем на асфальте. Носом джип больше не рыскал. На ухабистой, разбитой дороге в подмосковном лесу я разгонял его так, как ни один хозяин в здравом уме делать не будет. Там, где положено сбавлять газ, я его прибавлял. И каждый раз, на скорости ныряя в яму или влетая на косо лежащие бетонные плиты, я ждал, что меня сейчас со всей силы швырнет вверх или бросит в сторону, но ничего такого не случалось. В эти мгновения в машине появлялась тяжелая мощь вездехода, который не сдернешь с дороги даже резким поворотом руля. Колеса наливались тяжестью и прилипали к дороге. Он роскошно держит дорогу, если дороги нет, этот черный красавец Patriot !
В эти моменты, несясь по ямам и ухабам, я очень хорошо чувствовал цельность машины. Разгоняясь в глубокой колее, года три назад продавленной в глине каким-нибудь КАМАзом, возившим здесь стройматериалы, вы чувствуете себя внутри литого снаряда, способного пробить толщу пространства. На плохой дороге УАЗ Patriot освобождается от всего лишнего. Здесь ему не надо демонстрировать чуждую ему мягкость хода, не надо совершать изящные па, вальсируя на асфальте. Медведи не танцуют в балете. Они ломят через лес. И тут, на темном проселке, ульяновский джип обретал наконец свободу быть самим собой: здоровенным бугаем, без устали прущим через ночь и грязь все глубже в чащобу.
|
